Кто вы, Василий Иванович?
Правнучка Чапаева рассказала журналисту «МК» в Саратове» о жизни своего легендарного предка
В нынешнем году исполняется 125 лет со дня рождения, пожалуй, самого знаменитого из полководцев гражданской войны в России — Василия Чапаева. Его имя окружено легендами, воспоминаниями, наконец, анекдотами. Но, как часто бывает, при всем этом выясняется, что подлинная биография героя остается в тени — ее затмевает слава. На телестудии «Отечество» в Балакове приступили к съемкам документального фильма, главная цель которого — рассказать о балаковском периоде жизни этого уникального человека. В минувшую субботу для участия в работе над фильмом из Москвы приехала правнучка Василия Ивановича — Евгения Чапаева. С ней встретился корреспондент нашей газеты.
Конь, шашка и миллиард китайцев
Евгения Артуровна когда-то работала в конструкторском бюро Яковлева. Но потом она стала писателем и журналистом, биографом своего прадеда. Она продолжило дело бабушки, Клавдии Васильевны, которой посвятила книгу «Дочь начдива». Клавдия Чапаева ценой невероятных усилий собирала сведения о жизни отца в секретных советских архивах и смогла прояснить многие черты его облика, не вошедшие ни в книги, ни в культовый фильм.
В разговоре мы не смогли обойти тему «чапаевских» анекдотов. Правнучка их главного персонажа вспомнила, как они появились:
— У моей бабушки по средам собирались известные люди — артисты, писатели, композиторы, даже члены правительства заходили. Хорошо помню, как в 1970 году, когда мне было десять лет, пришел известный детский писатель — не буду называть его фамилию. Он показал толстую общую тетрадь и сообщил, что собрал анекдоты о Чапаеве — частью сочинил сам, в большинстве же случаев подставил имена Василия Ивановича и Петьки в старые анекдоты. Не спрашивая разрешения, стал читать. Хорошо помню первый анекдот. На вопрос Чапаева: Где Анка? — Петька отвечает: На печке с радикулитом лежит. — Василий Иванович в ярости: Русского найти не могла! Расстрелять обоих!
Бабушка взяла свой кожаный сапог на толстой каучуковой подошве и прилюдно огрела сочинителя по голове. Потом вытолкала в шею, у лифта еще раз наподдав сапогом. Правда, через некоторое время он вновь стал появляться на средах.
В итоге писатель передал эту тетрадку своим родственникам в Израиле, там ее содержание опубликовали, и анекдоты разошлись по миру, примерно через год проникнув и через границы СССР. Это воспринимали как идеологическую диверсию, известные поэты Владимир Котов и Эдуард Асадов посвящали сочинителям подобных анекдотов гневные стихи-отповеди.
Бабушка никогда не могла слышать этих анекдотов, но один, который я, став взрослой, принесла с работы, ей все же понравился. В период обострения советско-китайских отношений Чапаев встал со дна Урала, взял шашку, сел на коня и поскакал к Великой китайской стене. Там увидел Мао Цзедуна, который гордо заявил: «Мы победим, нас миллиард!» Василий Иванович в задумчивости почесал затылок, Мао решил, что он растерялся. Но Чапай сказал: «Если вас так много, где же мы вас хоронить будем, когда побьем?»
Этот анекдот моей бабушке пришелся по душе.
Любовь и Бог красного начдива
Правнучка рассказала, что судьба Василия Ивановича была полна драматизма еще с юности. Его семья повернулась к революционному движению после того, как старший брат Андрей, участвовавший в русско-японской войне, был повешен по приговору военно-полевого суда за нелестные высказывания о царском правительстве. В Балакове жандармы пришли арестовывать отца, Ивана Степановича, тот не поверил, что сын стал бунтовщиком, и оказал сопротивление. Дочь Анна вступилась за родителя, и ей проломили голову — впоследствии от этой травмы она скончалась. Чапаева-старшего посадили в каталажку к политическим, и он, прежде убежденный монархист, вышел оттуда убежденным сторонником борьбы за народное дело. С тех пор семья считалась неблагонадежной, и Василия вскоре после призыва в армию отправили домой, якобы по состоянию здоровья — на глазу появилось бельмо, хотя он считался лучшим солдатом в своем полку.
Вернувшись домой, Василий Иванович влюбился в красавицу Пелагею Метлину. Когда она распускала косу, копна роскошных волос покрывала ее с головы до ног. В присутствии Пелагеи мужчины цепенели, и впоследствии это сыграло роковую роль в ее судьбе. А тогда, в 2009 г. в селе Балаково сыграли скромную свадьбу, на которой не было родителей ни с той, ни с другой стороны. Иван Чапаев не одобрил выбора сына, потому что о семье Метлиных ходили темные слухи: вроде бы отец Пелагеи, богомаз, забил до смерти свою жену, уличившую его в измене. Преступление удалось скрыть благодаря братьям убийцы, которые были священниками. Богомаз же в свою очередь не признал жениха дочери, поскольку Чапаевы по сравнению с ним, имевшим большой дом и прислугу, считались бедняками.
Пелагея, привыкшая к зажиточности, пыталась сделать мужа предпринимателем. Он открыл мастерскую по починке деревянного сельхозинвентаря, но вскоре свернул это дело — не смог запрашивать высокую цену с неимущих крестьян. Тогда жена подвигла его заняться реставрацией икон, по примеру ее отца — Чапаев с детства очень хорошо рисовал. Но однажды он пририсовал лику Николая Угодника усы и папаху, и семье пришлось переезжать из Балакова, чтобы не привлекли за богохульство и святотатство. При этом Василий Иванович, даже вступив в ряды партии большевиков и став красным командиром, оставался очень верующим человеком. Знаменитая фраза из фильма — Чапай думать будет! — связана с тем, что перед боем он выпроваживал всех из штаба и подолгу молился о даровании победы и спасении жизни своих бойцов, что всегда было для него высшей ценностью.
Для отца остался Васькой
— Помню, как моя бабушка обижалась не только на анекдоты, но и на балаковскую частушку, сочиненную «буржуйскими сынками» во время гражданской войны, — вспоминает Евгения Артуровна.
— Как при прежнем Николашке
Шили шелковы рубашки,
А при новом, при Чапашке
Шьют мешочные рубашки.
В этом выражалось неудовольствие богатых жителей села, у которых Василий Иванович реквизировал лошадей для своей дивизии, выдавая взамен верблюдов, а также забирал имущество. Бабушке казалось обидным сравнение красного героя с императором Николаем, но подумайте, если такое сравнение стало возможным, значит, он обладал огромным влиянием. В его дивизию шли записываться толпами, с песнями и плясками, будто не на войну, где многих ждет смерть и увечья, а на праздник. К нему обращались жены красноармейцев с просьбой решить их семейные проблемы с помощью своего авторитета. И он писал расписки, позволяющие красным солдаткам возвращаться на время отсутствия воюющих мужей в дома своих родителей, что противоречило тогдашним обычаям. Но Чапаева все слушались.
Строго наказывал он за пьянство и картежную игру. Среди его приказов часто можно встретить такие, где говорится о лишении провинившихся красноармейцев их жалования и перечислении этих денег в Красный Крест или семьям погибших. Обладал особым умением убеждать, как сейчас говорят, харизмой. Кстати, Василий Иванович в молодости был большим любителем театра и представлял в самодеятельных спектаклях чаще всего Стеньку Разина. (Может быть, не все знают, что знаменитый советский актер Евгений Лебедев — родственник семьи Чапаевых.)
Только для отца он всегда оставался сыном Васькой. Однажды Иван Степанович, всегда придирчиво осматривавший снаряжение и хозяйство дивизии, когда она находилась в Балакове на отдыхе, увидел лошадь с израненными боками и на глазах бойцов побил начдива уздечкой со словами: «Какой же ты командир, если коней не бережешь!» Красноармейцы еле упросили грозного «тятеньку» простить их военачальника. Василий Иванович всю жизнь свято почитал родителей.
За большевиков аль за коммунистов?
По словам моей собеседницы, ее прадед, вопреки образу, созданному артистом Бабочкиным, был достаточно грамотным для своего времени человеком. Хотя учился всего неполных три года в церковно-приходской школе, очень любил читать и обладал удивительной памятью. В спорах с Фурмановым он порой целыми страницами цитировал сочинения Маркса и Энгельса, поражая политически подкованного комиссара.
Поверив коммунистам в начале своего революционного пути, он затем воевал не столько за советскую власть, сколько за счастье и волю простого народа. Не всегда выполнял распоряжения сверху, если они сулили большие потери среди бойцов дивизии. Стремление беречь людей не мешало ему одерживать победу за победой. Так, во время взятия Самары чапаевцы потеряли убитыми всего восемь человек, в то время как противостоящие им солдаты «учредилки» — более восьмисот.
Популярность Чапаева и его фантастическая честность делали его опасным для советского руководства, в ту пору напуганного стихией народного подъема, которую само же вызвало к жизни. Известно, как Троцкий на двух бронепоездах прибыл в Николаевск, переименованный Чапаевым в Пугачев, с приказом о расстреле непокорного начдива. Но во время парада, устроенного в его честь, Лев Давидович понял, что бойцы не отдадут своего командира.
Представители Антанты назначали за его голову награду в двадцать пять тысяч золотых рублей. А уже после смерти награду, правда, чуть более скромную, за голову Чапая назначало уже советское правительство — прошел слух, что начдив жив и теперь поднимает народ на борьбу с властью большевиков.
Еще за год до своей гибели он писал в приказах, обращаясь к командирам красных дивизий, сообщая, что его бойцы, изнуренные тяжелыми боями, не получают подкрепления: «Если нужна моя жизнь, возьмите ее, но не губите моих людей, воюющих за народное дело».
Чапаева не хотели допустить к штурму и взятию казачьего города Гурьева — там были нефтяные промыслы, которые новые хозяева России собирались поделить между собой, а отважный начдив мог этому помешать. Поэтому, как считает правнучка, об этом она уже писала в своей книге, в дивизию были направлены четыре военлета с аэропланами для ведения разведки с воздуха. Их поставили перед выбором: расстрел или большое денежное вознаграждение, обещанное за помощь в устранении Чапаева. Поэтому военлеты «не заметили» приближающиеся к Лбищенску белогвардейские отряды и ввели начдива в заблуждение своими докладами о том, что вокруг все спокойно. Впоследствии двое из этой четверки погибли, а двое уцелевших в Великую Отечественную войну стали крупными авиационными военачальниками и получили звания Героев Советского Союза.
Споры о Чапаеве и его судьбе — трагической и героической одновременно, не прекращаются и теперь, спустя многие годы после гражданской войны. Авторы идеи фильма — режиссер Владимир Чернов, сценарист и продюсер Евгения Бруславцева, оператор Виктор Вишневский, верят, что им удастся сказать о нем новое слово, внести свою лепту в увековечение памяти народного героя. И надеются, что общение с его правнучкой на балаковской земле поможет им в этом.
Станислав Орленко
