Три «Чапаева»
Борису Бабочкину, память о котором неразрывна с образом легендарного комдива и одноименным фильмом, — 110 лет
Наступивший год принес с собой тройной «чапаевский» юбилей. Даже не тройной, а триединый — гордый, печальный, незабываемый. Во-первых, 18 января исполнилось 110 лет нашему знаменитому земляку Борису БАБОЧКИНУ, который за свою славную жизнь успел побывать и актером, и режиссером, и героем анекдотов, но мировую славу получил все-таки за «Чапаева» (1934 г.). Во-вторых, в ноябре исполнится 80 лет самому фильму — ленте, которая при несравненно меньших возможностях кинопроката 30-х собрала зрительскую аудиторию в тридцать миллионов человек. Или больше. Да точно — больше, ведь сколько мальчишек, только посмотрев ленту до конца и глотая слезы, тотчас бросались за новым билетиком: «А вдруг не утонет?» И вот теперь в-третьих: 5 сентября стукнет ровно 95 лет со дня смерти легендарного комдива Василия ЧАПАЕВА, чей реальный образ давно замещен в нашем сознании тем, бабочкинским, гениальным Чапаем.
Вспомним, как создавалось и стало возможным это триединство.
«Чистая случайность»
Сыновья исторического Чапаева и его выжившие соратники упорно утверждали, что Бабочкин похож на Василия Ивановича — вылитый! Сохранившиеся фотографии и кинохроники этого мнения совершенно не подтверждают. Более того, указанное мнение в корне противоречит творческому методу самого Бабочкина: Борис Андреевич ценил не внешнее, типажное, а внутреннее сходство и — полное перевоплощение, которое не требует общих с персонажем черт лица, фигуры, антропометрических показателей. Именно поэтому отличительные черты подлинного Чапаева, его характер и привычки начисто заслонены мощной бабочкинской индивидуальностью. С 1934-го, отныне и навсегда, Чапаев рисовался в сознании наших граждан как носитель уникального и противоречивого сплава качеств: безудержной лихости и расчетливой осторожности, бравады и крестьянского лукавства, деспотизма и умения по-хорошему располагать к себе людей. Ну, и так далее. От Бабочкина в «настоящем» Чапаеве — тем, каким представляем себе его мы, было процентов 80, не меньше.
Разрыв между кинематографическим и историческим Чапаевым обусловливается очень просто: последний был приземленнее, спокойнее, был обременен множеством вполне человеческих недостатков, а равно детей, жен и бытовых подробностей, сильно снижающих градус пафоса; Чапаев-Бабочкин же показан на взлете своей жизни, взят крупным планом в борьбе за справедливость и счастье народа. Сколько таких борцов помнит русская земля: получивший бессмертие в песнях Стенька РАЗИН, суровый Емельян, и вот теперь Чапаев, и к каждому из них тянул, тянул заскорузлые руки русский мужик, надеясь получить свою горькую волю и свою честно восстановленную справедливость…
Но встряхнемся: это — кино, это фольклор, часто не имеющие никакого отношения к исторической действительности. В этом плане Чапаев мифологизирован донельзя. Однако следует сказать, что биографии Бабочкина и Чапаева, пользуясь артиллерийской терминологией, «кучно легли». Напомним, что в 1919-м, в пятнадцать лет, уроженец Саратова Борис Бабочкин отправился на Восточный фронт, и уже здесь были задействованы его актерские способности, начитанность и умение творчески влиять на людей. Он был зачислен в политотдел 4-й армии Восточного фронта, которой командовал Константин АВКСЕНТЬЕВСКИЙ.
К слову, командарм Авксентьевский был прямым начальником Чапаева: возглавляемая тем 25-я дивизия входила в состав как раз 4-й армии. Впоследствии, вспоминая о своей работе в политотделе, а затем о службе в 1-м Саратовском резервном полку, Борис Андреевич писал так: «То, что я не встречал живого Чапаева, мне кажется чистой случайностью... И если я не знал Чапаева, то скольких таких же или очень похожих на него командиров я знал!.. Я пел те же песни, которые пел Чапаев, я знал тот простой и колоритный язык, на котором тогда говорили, я умел носить папаху так, чтоб она неизвестно на чем держалась».
В то же самое время, когда где-то поблизости юный Борис Бабочкин только делал первые шаги в жизни, Василий Чапаев осуществлял то, что позже, будучи переплавлено кинематографом, обессмертит его имя. Наивысшей точкой его военной карьеры стало назначение в апреле 1919 г. на пост командира 25-й стрелковой дивизии, впоследствии отличившейся в Бугурусланской, Белебеевской и Уфимской операциях во время контрнаступления Восточного фронта против войск КОЛЧАКА. 11 июля 25-я дивизия под командованием Чапаева освободила Уральск. В ночь на 5 сентября 1919 г. белогвардейцы внезапно напали на штаб 25-й дивизии в Лбищенске. Что было после — помнят все.
Бабочкин и Чапаев: два письма об учебе
После окончания Гражданской войны Борис Бабочкин поддался зову сцены. Как известно, он привыкал к актерским подмосткам с самых малых лет — еще с тех пор, когда четырехлетним мальчишкой выступал на железнодорожных концертах в Красном Куте, где в то время на станции работал его отец. Юные Бабочкины — Борис и его старший брат Виталий — как тогда говорилось, «представляли» НЕКРАСОВА, декламируя его стихи. В 1920 г. он был зачислен в драматическую студию при Саратовском городском театре, возглавляемую Александром КАНИНЫМ. Тот моментально разглядел колоссальное дарование недавнего красноармейца и порекомендовал Борису отправляться в Москву, которая, несмотря на голод и разруху, фонтанировала театральными идеями и новшествами.
Канин передал Бабочкину рекомендательное письмо — не к кому-нибудь, а к НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО, одному из создателей знаменитого Московского художественного театра. Впрочем, оно не пригодилось: безо всякой протекции Бабочкин поступил разом в две студии: племянника классика Михаила ЧЕХОВА, а также Иллариона ПЕВЦОВА. Бабочкин предпочел именно Певцова — будущего полковника БОРОЗДИНА из «Чапаева». Написанное же в Саратове рекомендательное письмо дошло до адресата только двадцать лет спустя — в 1940-м, уже будучи всемирно известным актером, Бабочкин показал его Немировичу-Данченко.
…Менее чем за два года до того, как Борис Бабочкин приехал учиться в Москву, проходил тут свои университеты и Василий Чапаев. В ноябре 1918 г. он был зачислен в только что открывшуюся Академию Генерального штаба РККА, где маститые специалисты царской армии начали обучать красных командиров — да, самородков, но преимущественно самоучек — теории военного искусства. Как известно, Василий Иванович образованием похвастаться не мог: два класса церковно-приходской школы в Балакове и курс полковой учебной команды. Впрочем, курс его обучения в Академии Генштаба РККА, где был собран весь цвет еще императорских военспецов, привлеченных на службу большевиками, был коротким и курьезным. Вот как вспоминает о пребывании комдива в московской академии видный советский военачальник, генерал армии Иван ТЮЛЕНЕВ, которому довелось поучиться вместе с Чапаевым: «Комната, в которой мне предстояло жить, была темная, без окон. Когда я вошел, в ней горел свет. Первое, что бросилось в глаза, в два ряда вдоль стен узкие кровати. В проходе между ними нервно шагал, вернее, не шагал, а метался щеголеватый военный лет тридцати, с усиками, аккуратно, на пробор, причесанный. Увидев меня, он остановился и громко, с издевкой сказал: «Еще одна птичка пожаловала! Что, брат, фронт тебе надоел?» В ответ я только махнул рукой. Мой собеседник вздохнул: «Приказали? Мне тоже приказали. Но черта с два! Уеду! Придумать такую несуразицу — боевых людей за парту!»
Неудивительно, что при таком настрое в академии Василий Иванович не задержался. Его пытливый ум столкнулся с недостатком усидчивости и нежеланием сидеть за партой. Воинскую науку в историческом контексте он воспринимал весьма своеобразно: так, он назвал римлян в битве при Каннах «слепыми котятами», а в ответ на ироническое замечание преподавателя, знаменитого военного теоретика и педагога Александра СВЕЧИНА, вскипел: «Мы уже показали таким, как вы, генералам, как надо воевать!» И уже 24 декабря 1918-го Чапаев подал рапорт в Реввоенсовет 4-й армии с просьбой отозвать его на фронт, в котором, среди прочего, указал: «…преподаванье в Академии мне не приносит никакой пользы, что преподаю[т] я ето прошол на практеки. И томится понапрасно в стенах я не согласин, ето мне кажится тюрмой и прошу еще покорно не морить меня в такой неволи. Я хочу работать, а не лежать <…> если вы хотите, чтобы я вам помогал, я с удовольствием буду к вашим услугам. Так будети любезны выведети меня из етих каменых стен. Уважающий вас Чепаев». (Орфография и пунктуация оригинала. — Авт.).
«Чепаев»: штрихи к великому мифу
Кстати, о неточностях, возникших благодаря изобретательной интерпретации образа Чапаева в одноименном фильме. Их немало, они, в общем-то, известны, но в преддверии юбилеев перечислим главные.
Василий Иванович, родившийся в селе Будайки (ныне — в городской черте Чебоксар) в русско-чувашско-эрзянской крестьянской семье, действительно всю жизнь носил фамилию Чепаев. Так и подписывался. Существует забавная версия, касающаяся этимологии родовой фамилии Чапаева: так, его дедушка Степан ГАВРИЛОВ занимался сплавом бревен по Волге и, когда бревна относило течением, покрикивал на своих товарищей по работе: «Чепай! Чепай!» — то есть хватай, держи крепче! Однако потомки комдива носили уже ту фамилию, которая была у него в кино: Чапаевы.
В историю кинематографа Чапаев-Бабочкин ворвался лихим кавалеристом на коне с шашкой наперевес, а вместе с ним и вся 25-я дивизия. Исторический В.И., во-первых, командовал стрелковой (то есть пехотной, а вовсе не кавалерийской!) дивизией, а во-вторых, хорошо известна слабость Чапаева к автомобилям, которые он предпочитал конному транспорту. Собственно, в последние годы жизни комдив вообще не садился на коня, так как верховая езда стала для него мучением из-за ранения. Поэтому он передвигался на трофейных авто, в том числе синем «паккарде» и скоростном желтом «форде», который развивал огромную по тем временам скорость — 50 км/час. Машина была оборудована на манер тачанки и снабжена пулеметом. Какие тут кони?.. Кстати, отец Чапаева, Иван Степанович, служивший в 25-й дивизии конюхом, неоднократно пенял сыну за его пристрастие к новомодным буржуйским штучкам.
Самая сильная сцена фильма — разумеется, гибель комдива, которую пересматривали десятки раз. Существует предположение, что Чапаев все-таки сумел достичь противоположного берега Урала, где умер от ранений и был похоронен своими сподвижниками. Впрочем, и тут искусство возобладало над жизнью: версия смерти Чапаева, показанная в фильме, признана официальной и непререкаемой.
Удивительный это все-таки феномен — когда творчество выходит за берега исторической действительности, захлестывает ее и заставляет думать, что было так, а не иначе. Конечно, для создания образа, способного заместить собой историческую фигуру, нужны уникальный талант, блеск, острая индивидуальность, въедливый психологизм. Парадоксально, но Борис Андреевич Бабочкин, сделавший в жизни столь многое, получивший три Сталинские премии и звание народного артиста СССР, сыгравший множество ролей в театре и кино, режиссировавший, блистательно обучавший молодых актеров, бунтовавший против косности и несообразностей эпохи, живший еще сорок лет после «Чапаева» и умерший, по собственному выражению, «стоя», — остался актером одной роли. Так, как будто 110 лет назад он родился для одной-единственной цели и одного великого образа, за спиной которого мы упорно не видим все остальное, что сделал Бабочкин.
Антон Краснов
