Сорок пятый

Саратовцы форсировали Одер и брали Берлин, а местные эвакогоспитали работали до конца победного года

9 мая Совинформбюро возвестило об окончательной и безоговорочной капитуляции Германии. Это было водораздельное событие, ключевое, долгожданное, в высшей степени символическое — но оно не означало окончания войны. Известно, что и после 9 мая боевые действия продолжились в Европе и на Тихом океане. Даже после завершения Второй мировой войны в СССР сохранялись очаги сопротивления пособников нацизма — бандеровцев на Западной Украине и «лесных братьев» в Прибалтике, окончательно ликвидированных лишь к середине 1950-х гг.

Но вернёмся в май 1945-го. В Саратове главные торжества разворачивались на площади Революции, нынешней Театральной. Во многом они были стихийными: саратовцы смеялись, плакали, обнимали незнакомых людей, сбивались в импровизированные хороводы, танцевали — каждый изъявлял свою радость как мог. На мгновенно воздвигнутую трибуну поднималось руководство города и области, произносило какие-то речи, но многие попросту не слышали… Через людские водовороты пробивалось мощное течение — шествием через площадь проходили курсанты саратовских военных училищ. Из репродукторов лилась музыка. Очевидцы тех событий вспоминают, что в какой-то момент небо над городом прорвалось и пошёл крупный дождь — как будто проливая слёзы радости за тех, кто победил, и слёзы скорби и печали за тех, кто не вернулся.

Однако это был ещё не конец войны. И речь не только о грядущем противостоянии с Японией. Боевые действия в Европе продолжились и после 9 мая: только 11-го окончилась Пражская операция, окончательное освобождение Югославии от нацистов завершилось 15 мая, а разрозненные очаги сопротивления немцев в Старом Свете тлели ещё больше месяца. В частности, в Латвии, где отчаянно цеплялись за жизнь (а потом пытались сбежать в Швецию и Финляндию) власовцы и «зелёные» (вовсе не экологические активисты, а латышские и литовские нацисты). На датском острове Борнхольм было зафиксировано наиболее отчаянное посткапитуляционное сопротивление немцев: сражаясь насмерть с советскими солдатами, они посылали реляции… британскому командованию в Гамбурге, желая сдаться в плен именно англичанам, но не русским. Только 19 мая немцы-«островитяне» были окончательно разбиты.

Последняя же немецкая часть сложила оружие тоже на острове — о. Нордостланд, что к северо-востоку от Шпицбергена. Это были германские военные метеорологи, остававшиеся здесь до начала сентября 1945-го и безоговорочно сдавшиеся в плен лишь 4-го числа. Это произошло уже после капитуляции Японии и подписания соответствующего документа на борту линкора «Миссури» 2 сентября 1945-го.

К началу 1945-го Германия фактически исчерпала свои ресурсы — экономические, военно-стратегические, кадровые. Потери оказались невосполнимы, военное производство стремительно падало, боевой дух в армии — тем более. С открытием Второго фронта Третий рейх оказался зажат в тиски сразу с нескольких сторон: с востока, юго-востока и запада. Немцам оставалось уповать разве что на разногласия в руководстве антигитлеровской коалиции, на тотальную мобилизацию — в мясорубку бросались все мыслимые человеческие резервы, включая 12-13-летних мальчиков из гитлерюгенда, — ну и, наконец, на действительно мощнейшие оборонительные рубежи в Восточной Пруссии, Карпатах и Польше.

Для Красной армии боевой 1945-й начался со знаменитой Висло-Одерской наступательной операции: 12 января войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов за короткий промежуток времени прорвали оборону противника на глубину в 100-150 километров. 17 января была освобождена Варшава, 19-го — Краков. Это был успех, сопоставимый с операцией «Багратион» (Белоруссия, лето 1944-го, разгром группы армий «Центр»): по итогам Висло-Одерской наступательной операции было уничтожено полностью или частично 70 дивизий противника, взято в плен 150 тыс. гитлеровцев, захвачено почти полторы тысячи танков. Советские войска вышли на дальние подступы к Берлину, но главное — стала очевидной полная и окончательная неспособность Германии вести войну на два фронта. Если раньше у немцев и были какие-то опасные иллюзии, то действия советских войск зимой 1945-го окончательно их развеяли…

Множество наших земляков принимали участие в этой самой стремительной операции в истории Второй мировой войны: кто-то сложил голову там, на роковом плацдарме — 500-километровом междуречье Вислы и Одера, а кто-то, как кавалерист Георгий ПЛАТОНОВ, получил за это наступление звание Героя Советского Союза. Напомним, уроженец Хвалынска был отмечен высокой наградой за освобождение целого ряда польских городов и форсирование реки Одер.

Одновременно развивалось ещё одно противостояние, имевшее стратегическое значение, — шла битва за Будапешт. Городские бои за овладение венгерской столицей велись с 27 декабря 1944 г., и лишь к 13 февраля 1945-го будапештская группировка гитлеровцев была полностью ликвидирована. В боях за Будапешт особо отличился наш великий земляк, будущий маршал авиации и дважды Герой Советского Союза — лётчик Николай СКОМОРОХОВ. В венгерском небе капитан Скоморохов схлестнулся с асами из так называемой «бриллиантовой эскадры Геринга» — самыми опытными, виртуозными, отборными лётчиками люфтваффе — и сбил два самолёта противника. Общие же показатели Николая Михайловича по итогам войны потрясают: в 130 воздушных боях он лично сбил 46 немецких самолётов и ещё 8 — в составе группы, это седьмой показатель в списке советских асов.

И ещё о наших: за бои в Венгрии Звезды Героя был удостоен гвардии рядовой Пётр БАТАВИН — тот самый, чьим именем ныне названа улица в саратовском посёлке Солнечный.

…То, что Германия проиграла войну и можно приступать к установлению послевоенного миропорядка по новым правилам, было беспощадно зафиксировано на знаменитой Ялтинской конференции, прошедшей в Крыму с 4 по 11 февраля. СТАЛИН, РУЗВЕЛЬТ и ЧЕРЧИЛЛЬ заключили стратегические договоренности: в частности, должны быть подвергнуты полной ликвидации немецкие вооружённые силы, генштаб и военная промышленность. Лидеры условились учредить ООН, обсудили систему послевоенной безопасности Европы, да и много чего ещё. Отдельное соглашение предусматривало вступление Советского Союза в войну с Японией спустя два-три месяца после окончания военных действий в Европе.

Как известно, это соглашение советской стороной было выполнено, и выполнено безукоризненно. В том числе — пятью тысячами саратовцев, принявших участие в боевых действиях с Японией.

К началу 1945-го Саратов и область вот уже полтора года были глубоко тыловыми территориями. Полтора года без бомбардировок, без завывания сирен, без грохота зениток и зарева пожаров. Город продолжал оставаться важнейшим промышленным, эвакуационным и мобилизационным центром, но трагическая острота времен Сталинграда и Курской дуги была снята.

Нельзя не упомянуть о ещё одной важнейшей роли областного центра и всего региона: здесь была развернута сеть эвакогоспиталей, бесперебойно работавших не только в продолжение всех лет войны, но и после её окончания. (Многие эвакуационные госпитали, развернутые на базе непрофильных учреждений — школ, институтов, гостиниц, санаториев, закрывались только осенью-зимой 1945-го; например, знаменитый челюстно-лицевой госпиталь № 1304, работавший в здании саратовской школы № 42, действовал там до 1 октября 1945 года. — Авт.).

В общей сложности в регионе было развернуто 200 эвакогоспиталей, а коечный фонд Саратовской области составлял около 9% от общего числа койко-мест в тыловых городах Советского Союза. Это очень серьёзный показатель. Ещё более серьёзный — это цифра в 71%. Именно таков процент советских воинов, вернувшихся в действующую армию после лечения в госпиталях Саратова и области. На отдельных этапах работы эвакуационной сети этот показатель доходил до 85%, тогда как смертность не превышала 1%. Эти цифры поражают. Эти цифры достижимы только при условии подвижнической работы медсостава — от девочки-медсестрички, которая днём училась на младшем курсе медицинского, а ночью уходила на дежурство в госпиталь, до главного хирурга эвакогоспиталей Саратовской и Пензенской областей, участника пяти войн, гениального медика Сергея МИРОТВОРЦЕВА. Это тот самый Миротворцев, который в 1920-е годы был ректором Саратовского университета, это тот самый Сергей Романович Миротворцев, который работал с самим БУРДЕНКО, наконец, это тот самый Миротворцев, что стал героем знаменитого романа-эпопеи «Порт-Артур» Александра СТЕПАНОВА.

Помимо Миротворцева в рядах саратовских врачей трудились и чудотворцы. К их числу, помимо самого Сергея Романовича, следует отнести хирурга Сергея АРХАНГЕЛЬСКОГО, который провёл свыше 3 тыс. операций. Лишь один эпизод трудовой биографии Сергея Хрисанфовича: вместе с Миротворцевым он выполнил невероятную по тем временам операцию: удалил пулю, сидевшую прямо в сердце пациента.

Реабилитируясь после сложнейших операций в нашем городе, воины РККА жадно ловили последние радиосводки с фронтов: 7 марта — союзники форсируют Рейн… 13 апреля — советские войска овладели Веной… 25 апреля — великая встреча на Эльбе… 30 апреля — флаг победителей развевается над павшим рейхстагом… Благодаря работе саратовских врачей свыше 340 тыс. солдат и офицеров после ранений вернулись на фронт, а общее число тех, кто проходил лечение в местных госпиталях за годы войны, подходит к миллиону.

И ещё о пулях. К рассматриваемому периоду истории уже была отлита та, что убьёт Адольфа ГИТЛЕРА. Поздно ночью 30 апреля начальник генштаба германских сухопутных войск генерал Ганс КРЕБС сообщил советскому командованию о самоубийстве фюрера. Первого мая, получив отказ немцев капитулировать, советские войска начали финальный штурм Берлина (к тому времени под контролем противника оставался лишь центр города с правительственным кварталом).

Говорить о подробностях этого последнего боя в Берлине бессмысленно: всё давно написано в школьных хрестоматиях. Русские брали Берлин не в первый раз: в октябре 1760-го прусская столица пала после знаменитого рейда генерал-майора Захара ЧЕРНЫШЕВА в ходе Семилетней войны, в марте 1813-го в Берлин вошли русские войс­ка под командованием генерал-лейтенанта Петра ВИТГЕНШТЕЙНА. Берлин-1945, как известно, удостоился самых высоких чинов: его брали войска двух маршалов, Ивана КОНЕВА и Георгия ЖУКОВА. А был ещё и третий маршал, претендовавший на статус «победителя Берлина», — Константин РОКОССОВСКИЙ, однако его 2-й Белорусский фронт непосредственно в битве за германскую столицу не участвовал, оттягивая на себя, на север, значительную часть берлинской группировки противника.

Великий Рокоссовский Берлин не брал, а саратовцы — брали. Достаточно вспомнить о будущем профессоре Военной академии имени Дзержинского Игоре МАЛЫШЕВЕ, который 2 мая 1945 г. написал на стене рейхстага: «Мы — волгари из Саратова». Брал Берлин выпускник Саратовского военно-пехотного училища, будущий знаменитый режиссёр Пётр ТОДОРОВСКИЙ. Уроженцы Саратовской области: лётчик Георгий КОМАРОВ, артиллеристы Трифон МАЗУР и Пётр МЕЛЬНИКОВ и целый ряд других выдающихся воинов, отличившихся в Берлинской операции, — не только получили звание Героя Советского Союза за героизм, проявленный при взятии немецкой столицы, но и выжили. И прожили долгие годы после Победы. Жили за себя и за земляков-саратовцев, навсегда оставшихся в берлинской земле — например, за гвардии рядового Николая ОНЕГИНА или за гвардии младшего лейтенанта Ивана ОСТУДИНА, похороненного в знаменитом берлинском Трептов-парке…

Антон Краснов