Лишили матери и всей родни
Малолетних детей разлучили и не отдают родной бабушке
Опекуны-чиновники администрации Кировского района с помощью прокуроров и судей добились того, чтобы два брата — десятилетний Максим и девятилетний Маркус даже не встречались со своей сестренкой — семилетней Соней. Братья находятся с 2012 г. в центре «Возвращение», а Соня отдана опекуну. Однако на тот момент мать этих детей не была еще лишена родительских прав!
Но вот отдали девочку под опеку чужому человеку, некой Марине Гоголевой. Впрочем, она не чужая самим опекунским чиновникам. По мнению родной бабушки разлученных детей Людмилы Алексеевны КУРЫШКО и прабабушки, 85-летней Ольги Никитичны ТАДЖИЕВОЙ, кстати, ветерана труда и войны, опекун у девочки — сотрудник этого же опекунского органа. В своем обращении к Дмитрию МЕДВЕДЕВУ и Павлу АСТАХОВУ, а также прокурору области Владимиру СТЕПАНОВУ несчастная прабабушка написала, что Соня «более 10 месяцев не общалась ни с братьями, ни с мамой…»
Родни у детей, можно сказать, немало. Никто от них не отрекается. Наоборот, просят детей под свою опеку, а им не дают. Тянут время. Потому и обратилась в редакцию со своей печальной историей Людмила Алексеевна.
Нет повести печальнее…
Судьба у ее дочери Марии сложилась неудачно. Хотя все начиналось сказочно. Влюбилась в иностранца и, выйдя за него замуж, поселилась на родине супруга в очень далекой от России стране — Малайзии. Там и родила двух сыновей Максима и Маркуса. Но, опуская подробности, скажем так, отношения с отцом детей не сложились. Тогда Людмила Алексеевна за собственные средства помогла дочери вернуться в Россию и поселила в своем доме в Аткарске. Там, кстати, живет прабабушка детей, однако в другом, но тоже своем доме. Мария приехала в Россию на последнем месяце беременности и вскоре родила Соню. Поскольку уже состоялся развод с мужем, девочка была оформлена на фамилию матери, а отчество ей дали по имени ее деда. Возможно, разные фамилии братьев и сестры и позволили в дальнейшем нашим опекунам разлучить детей.
Отношения Людмилы Алексеевны и Марии, скажем тактично, не стали доверительными. Людмила Алексеевна жила со своим младшим сыном в Подмосковье, работала, добывая средства на проживание, а дочь с детьми (они получили российское гражданство) пребывала в Аткарске. Дочь скрывала свое положение (не могла устроиться на работу, не смогла преодолеть тоску, разочарование, сдалась, стала выпивать и т.д.) В общем, о том, что Марию ограничили в родительских правах, что детей она отдала в реабилитационный центр в связи с трудным жизненным положением, Людмила Алексеевна узнала не сразу. А узнав, что могла сделать? У нее сын несовершеннолетний. На разговор (разумеется, по телефону) дочь не шла. Да ведь никто из родственников не мог предположить, что вопрос об опеке будет решен без их ведома. Сестра Людмилы Алексеевны Лилия живет в Саратове, работа у нее в постоянных разъездах. И тем не менее, как она мне рассказала, узнав, что дети (внучатые племянники) оказались в центре «Возвращение» Саратова, стала их навещать. Она оставила координаты, прежде всего номера телефонов. И поэтому, по ее признанию, до сих пор не может понять, почему, когда решался вопрос о временном опекунстве девочки, никто не сообщил. Родня была в полном неведении.
Когда Людмила Алексеевна узнала, что внуки в реабилитационном центре, а внучка в чужой семье, она бросила работу (и это при наших-то пенсиях), оставила 16-летнего сына на полном самообслуживании и переехала в Аткарск, в свой дом, где была зарегистрирована (в Подмосковье она снимает квартиру) и где были прописаны Мария с детьми. И вот с лета нынешнего года она добивается, чтобы девочка была с братьями и чтобы опеку над всеми детьми передали ей. Родная же она им бабушка, в конце концов! Но до сих пор добиться ничего не может. И если к внукам ее допускали, то к внучке нет никакого хода. Она даже не знает, где Сонечка находится, в каких условиях живет и как к ней относятся в чужой семье!
О том, как хорошо девочке на чужом свете без братьев и родни, сообщает суду опекунша. И как судье ей не поверить? Кстати, детей формально не спрашивают, где они предпочитают жить. Но сам факт, что их разлучили с родственниками, подчеркиваю, с кровной родней, вопиющ. Или я ошибаюсь?
Закон говорит одно, а судья — прямо противоположное…
Марию не сразу лишили родительских прав. Своим решением от 19 февраля 2013 г. Кировский райсуд отказал в иске администрации района, просившей лишения, но ограничил женщину в правах на детей. Таким образом, на момент разлуки сестры с братьями их мать не была лишена родительских прав, а значит, у детей, в том числе и у Сони, не было статуса социальных сирот. И зачем было отрывать их друг от друга, раздавать, как котят в добрые руки, не предлагая родственникам, прежде всего бабушке, взять детей на временное обеспечение и опеку? «К тому же, согласно Семейному кодексу, разъединение братьев и сестер не допускается!», — возмущалась действиями опекунов Людмила Алексеевна, сидя в редакции. Она называла статьи и законы почти наизусть. Но это сейчас бабушка в теме, а тогда ничего не знала. Как обухом по голове весть: Соня отдана в чужие руки. Скоренько собралась — и в Аткарск. Думала: достаточно сказать и доказать, что она родная бабушка, и внуки при ней будут. Зря она так думала — бабушкам Юрьев день так и не наступил. Помнится из истории крепостничества в России: баре могли продавать мать с детьми — оптом и в розницу… А чем эта история гуманнее?
Людмила Алексеевна оперативно собрала пакет документов. Медкомиссию прошла еще у себя в Подмосковье. А в Аткарске было обследование жилищных условий по месту ее прописки, да и детей тоже. Аткарские опекуны, ничего не найдя сомнительного в представленных документах, отправили пакет в Саратов, чтобы бабушку детей утвердили в качестве кандидатуры на опекуна своих же внучат. Но сей «конкурс красоты» претендентка не прошла. Оказывается, ей нужно было медосмотр проходить в Аткарске. И оказывается, по убеждению главного опекуна по Кировскому району госпожи НОВИКОВОЙ, Людмила Алексеевна зарегистрирована в Аткарске по одному адресу (в своем доме. — Авт.), а место фактического проживания — дом ее матери, тоже в Аткарске, но на другой улице. Факт фактического проживания в другом доме госпожа Новикова установила по справке (а в официальном ответе напечатано «правке») управления Пенсионного фонда Аткарского района. Как мне объяснила Людмила Алексеевна, она поручила по доверенности получать свою пенсию маме. Разумеется, пенсию приносили по адресу Ольги Никитичны. Потому и пенсионная служба указала адрес прабабушки детей. Но при чем тут факт проживания? Как можно было утверждать, что Людмила Алексеевна предоставила недостоверные сведения? Она указала дом, в котором жила и давно была в нем зарегистрирована. Тянули время?
Вышеприведенный документ был направлен заявительнице—претендентке на опекунство, а также отделу опеки и попечительства Аткарского района 21 августа. Следующий «отказной» документ от госпожи Новиковой датирован 7 октября. На этот момент бабушка собрала полный пакет документов с учетом предыдущих требований опекунов из Кировской администрации. Видимо, документы были собраны в полном соответствии установленному порядку, ну никак, как говорится, не подкопаешься, поэтому сочинили такой довод, цитирую: «…учитывая, что правовой статус Софии определен 27 марта 2013 г. (то есть мать девочки судом ограничили в родительских правах на всех детей, а не только в отношении дочери! — Авт.) сведениями о Вас ни учреждение, где находилась девочка (думается, дети знали телефон бабушки или способ найти ее, да никто их не спрашивал. — Авт.), ни сектор не располагали, малолетняя распоряжением администрации района …передана под опеку гражданину РФ и проживает на территории Саратова. Для отмены или признания утратившим силу ранее принятого решения о передаче девочки под опеку основания отсутствуют». Простите, госпожа Новикова отвечала призраку собаки Баскервилей, какому-то фантому, тени бабушки этих опекаемых детей? Ну и что, что в феврале или апреле госопекуны не знали о Людмиле Алексеевне, но она объявилась летом, заявила о своем решении взять к себе всех внуков, выполнила августовские требования госпожи Новиковой. Разве это не служит основанием для пересмотра апрельского решения? Тогда бабушки не было, а сейчас — вот перед вами, госпожа Новикова, она стоит во плоти и с протянутой рукой просит отдать внуков. То не там медосмотр прошла. Теперь — нет согласия папы из Малайзии. А он все эти годы ни весточки, ни веточки детям не подавал. Может, у него там гарем и дети не пересчитаны, он и не знает, забыл о существовании «спорных» детей. И почему в апреле без его согласия Соню отдали под опеку чужой женщине, а для родной бабушки нужно получить согласие отца детей? Ей что теперь, со своей небольшой пенсии (да и поистратилась уже прилично!) в Малайзию отправляться за согласием папы, который не интересуется судьбой своих детей, ставших россиянами?!
При этом сам факт разлучения братьев и сестренки никаким образом не объясняется. Да, при рассмотрении иска опекунов о лишении Марии родительских прав логичнее ждать от судьи и участвующего в процессе прокурора именно выводов и вразумительных доводов — за что эту женщину лишили детей. Но в последнем октябрьском решении судьи СИСИНОЙ (в сентябре судья приняла аналогичное решение, но заочное, так как Мария находилась в больнице на операции и посчитали, что можно и без мамы решить судьбу детей. — Авт.) прямо указано: Соню оставить под опекой Гоголевой, а ее братьев — под опекой райадминистрации. Подчеркиваю, в процессе участвовал представитель прокуратуры. И выходит, что судья и прокурор считают возможным нарушать положение, например, статьи 10 федерального закона 48 «Об опеке и попечительстве», в соответствии с которой передача несовершеннолетних братьев и сестер под опеку разным лицам не допускается.
А пока констатируем, что, лишая мать родительских прав, детей лишили и матери, и всей родни. Когда готовил эту статью, позвонила Лилия — сестра Людмилы Алексеевны и взволнованным голосом прокричала мне в трубку, что она пришла в центр «Возвращение», чтобы повидаться с Максимом и Маркусом, а ей не разрешили свидание, объяснив, что у братьев теперь — после вступления в силу решения о лишении матери прав — другой статус и поэтому к ним никого не пускают. Спрашивается, мальчики теперь в статусе зэков, а центр стал для них тюрьмой, а сами они узники реабилитации, которым запрещены встречи и общение с кровными родственниками, близкими и друзьями?
Станислав Шалункин
