Вверх по отвесной стене
Валерий Рашкин о политике, коррупции, семье, увлечениях и пенсии
Пламенному коммунисту и борцу за права трудящихся, депутату Государственной думы и нашему земляку Валерию РАШКИНУ 14 марта исполнится 60 лет. Мы встретились с политиком накануне этого знаменательного события и попытались выяснить, подвёл ли он промежуточные итоги «первых шестидесяти лет жизни» (по его собственному выражению).
Напутствие отца-тракториста
— Думаю, как личность я состоялся, — говорит Валерий Фёдорович. — Потому что из глухой деревни, отец — тракторист, мать — доярка, из местечка, где были только начальная школа и школа-интернат, пробиться на самый верх — это дорогого стоит. Я получил высшее образование, работал на оборонном предприятии, причём одном из ведущих в Советском Союзе, на ПО «Корпус». Потом пошёл в рост по партийной линии. Понятно, что у сына тракториста не было и не могло быть «волосатой руки». Имелись определённые задатки, ну и конечно, та кадровая система, которая была в СССР, позволяла честному, порядочному человеку расти по служебной лестнице.
Все проходили по производственным ступенькам. Технолог, замначальника цеха, секретарь парткома, начальник производства, главный диспетчер объединения. Проявил себя на общественной работе, коллектив заметил и выдвинул в депутаты от завода.
Тогда была возможность заниматься спортом, причём без больших финансовых затрат с твоей стороны. Даже таким, как альпинизм, хотя этот вид спорта требует и снаряжения, и палаток. Ну и горы в Саратове не растут. Мы выезжали на Памир, Тянь-Шань, Кавказ. В студенческие годы могли себе это позволить. Были существенные скидки по путёвкам. А если спортсмен, то вообще бесплатно. Словом, было много стимулов заниматься спортом, проявлять себя на общественной ниве.
У меня советское воспитание. Когда вступал в партию, отец напутствовал меня: «В КПСС люди вступают не для того, чтобы кресло формировало задницу, а чтобы защищать таких, как мы с твоей матерью — трактористов, доярок, рабочих». С этим напутствием и иду по жизни.
В гамаке над пропастью
— Спортом вы занимаетесь с детства?
— Сколько себя помню. Футбол, велосипед, лыжи. По гимнастике у меня первый разряд. В институте занимался бальными танцами. Выступал на конкурсах. Румба, самба… Затем увлекся альпинизмом. Это не хобби, это образ жизни. До сих пор хожу в горы. Я за свою жизнь не был ни в одном пансионате, ни в одном доме отдыха.
— А за границей? На песках?
— Нет, за границей я бываю только в качестве члена парламентской ассамблеи ОБСЕ. Когда я был в сборной СССР по альпинизму, меня записали в кандидаты на восьмитысячники. Планировалась поездка в Гималаи. Но учитывая, что я работал на оборонном предприятии, выехать за рубеж я не мог. Была дилемма: оставаться на заводе или бросать предприятие и профессионально заниматься спортом. Я сказал, что это не моё. Я связан с оборонкой, получил образование, это моё любимое дело. А наша команда альпинистов уже без меня тогда совершила первое восхождение на Аннапурну (8091 м, десятый по высоте восьмитысячник мира. — Авт.).
— Я вот не понимаю, в чём спортивная составляющая альпинизма? Тут же как — пошёл и дошёл. Или не дошёл.
— У вершин есть разные категории сложности. Есть скальные маршруты, снежные, траверсы, ледовые и высотные. На Тянь-Шане мы совершали восхождение по отвесной стене. Километр и сто метров. Я шёл первым. Стена ровная, камушек берёшь, кидаешь вниз, и он летит и падает на ледник, стены ни разу не коснувшись.
— Больше километра — это сколько часов нужно карабкаться?
— С двумя ночёвками в гамаках. Ветром тебя раскачивает, бьёт о стену. Вроде спишь. Ну а там снег, дождь, град. Всё летит, всё свистит… 14 раз я был на Эльбрусе. Последнее время чаще вожу туда студентов. И удовольствие уже в большей степени получаю не от восхождения, а от того, какие эмоции испытывают люди, впервые оказавшись на вершине. Приятно смотреть в глаза человека, который победил себя. Ты зашёл на самую высокую вершину, все орлы внизу, самолёты где-то там же, облака. В этом ущелье люди впервые видят грозу и молнии под собой. Горы дают возможность отдохнуть, закалиться, сбросить лишний вес, который на равнине потихоньку набирается. За 10-14 дней в горах сбрасываешь до семи килограммов. Это естественным образом: — нагрузка, кислородное голодание.
— Какая самая высокая вершина, которую вы покорили? Я не про Госдуму.
— Это семитысячник. Пик Ленина в Тянь-Шане.
Про доходы и шубохранилища
— Немного поподробнее о своей семье, если можно.
— С моей женой Наташей, единственной и любимой, мы встретились в горах. Она тоже занималась в секции альпинизма. Два сына у нас — Андрей и Володя. Они, как и я, закончили политех, учились на факультете электронной техники и приборостроения. Сейчас у обоих семьи, работают программистами. Оба востребованы. Я рад, что они работают по специальности. У меня сейчас пять внуков и внучек. То есть я «богатый» дедушка. Видимся часто. Семьи моих сыновей живут в Москве. Заработать на квартиру сегодня трудно, они взяли ипотеку, выплачивают. Другого выхода не было. Мы же не олигархи, не абрамовичи.
— Вот и непонятно: в политике вы давно — где же коттеджи, автомобили, шубохранилища?
— Высокий статус и большие возможности действительно часто подталкивают человека к тому, чтобы встать на скользкий путь. Депутат Госдумы вхож в правительство, в столичную мэрию. Кого-то просят замолвить словечко, пролоббировать те или иные интересы. Схемы, на которых многие попадаются, мне известны. Но взятки и откаты — это не моё. Я привык помогать бескорыстно. У меня душа болит за наши промышленные предприятия. Их сегодня банкротят, трудовые коллективы сокращают. Я сам ощущаю себя производственником. Если бы не переворот 1991 года, я бы и сегодня работал на заводе. Ракеты, космос, системы навигации — вот моё призвание. Этому меня научили, к этому у меня сердце прилипло. И до сих пор, когда бываю на заводах… Меня трудно оттуда увести. Запах масла, стружки. Недавно был на вертолётном заводе, я неделю после этого отойти не мог. Воспоминания нахлынули. Вот где люди делом занимаются. Были железки, а теперь они летают.
Когда я был зампредом Саратовской облдумы, то курировал экономику, бюджет и социальную сферу. Хорошо изучил, вник в эти сферы. Сейчас эти знания мне очень помогают в работе. А что касается моих доходов… Живу на зарплату. У меня служебная квартира на Улофа Пальме. В Саратове у нас однокомнатная квартира на 6-м квартале, полученная в годы, когда я ещё работал на заводе. Для нас с Натальей достаточно.
— И всё-таки — предлагали? Заносили?
— Нет. Не заносили. Потому что я не давал повода. Но намеки были. Ты, мол, там не трожь, пойдём позавтракаем, поговорим. Но я с такими людьми на завтраки не хожу.
— Кто это был?
— Те, кого доставал депутатскими запросами. Лет десять назад я заинтересовался формированием бюджета. По моим данным выходило, что доходную часть можно увеличить в разы, если пресечь коррупцию и растраты бюджетных средств. ЧАЙКА подтвердил мои догадки. Когда он выступал в Госдуме, то сказал, что половина бюджетных денег разворовывается. Я с тех пор неоднократно на него ссылался. Начал изучать вопрос и пришёл к выводу, что у нас коррумпированы все чиновники, которые так или иначе связаны с распределением бюджетных средств: кто сидит у краника, у того имеются свои структуры, свои строительные компании. Это губернаторы, мэры, главы администраций, председатели комитетов по управлению имуществом. Кому выделить землю — дяде Васе или дяде Пете. Я делаю по таким делам запросы, прокуратура копает. И тогда предлагают позавтракать. Да, часто бывает, что ничего не находят. Тогда говорю: вы не нашли, я нашёл.
— Было такое?
— Конечно! Масса случаев. Фактуры полно. Я сделал два доклада о коррупции в России. Сейчас готовлю третий. Потому что это система. Вот тут да, звонки, угрозы. Самые серьёзные угрозы были после того, как я поднял вопрос финансирования наших южных регионов. А так… Моя позиция открыта. Все свои депутатские запросы я делаю гласно. Вор должен сидеть в тюрьме, иначе мы коррупцию не победим.
— По СЕРДЮКОВУ были звонки?
— Да. Я, наверное, единственный в Госдуме, кто вцепился в него как бульдог. Потому что уверен: он должен сидеть. Пусть обижаются, в суд на меня подают. Я считаю, это позор для страны. Я оборонщик, поэтому знаю, что мебельщик не может быть оборонщиком. Его, на мой взгляд, поставили, чтобы растащить-развалить нашу армию. Вот тут действительно были звонки с просьбой отстать от Сердюкова. Звонили из правительства, из других структур.
Сейчас я собрал 92 подписи депутатов Госдумы, а это значит, что дума обязана рассмотреть вопрос о создании парламентской комиссии по расследованию дел «Оборонсервиса». Понятно, что без единороссов эту комиссию не создать. Ну если хотят защищать Сердюкова, пусть защищают.
— Сахалинского губернатора привезли уже в наручниках…
— Я думаю, тут много показательного. На мой взгляд, если копнуть поглубже, то губернаторский корпус можно сажать в полном составе. За редким исключением. Не он ворует, так из-под него. Это как проверять. Настоящая борьба с коррупцией в России ещё не начиналась. Необходимо вносить изменения в законодательство. Необходимо ратифицировать 20-ю статью Конвенции ООН, возвращать институт конфискации имущества для коррупционеров, вводить понятие незаконного обогащения, заставить декларировать расходы не только чиновников, но и их родственников. Однако на это политическая элита России сегодня не идёт. Чтобы всё это стало возможным, нужны другие кадры.
Фамилия в санкционном списке
— К юбилею вас внесли в санкционный список. С чем это связано?
— Наверное, с моей позицией по Крыму и Украине, по признанию Луганской и Донецкой народных республик, по гуманитарной помощи этим республикам, которую мы еженедельно отправляем.
— Речь о помощи именно по линии КПРФ?
— Разумеется. Мы каждую неделю отправляем 100-120 тонн груза.
— Вы ведь, кажется, из своей депутатской зарплаты делаете отчисления.
— Каждый месяц по сто тысяч перечисляем в фонд нашей фракции. На эти средства и формируется гуманитарная помощь. Но не только. Бывает, что приходят на депутатский приём погорельцы. Они лишились жилья, государство ничего им предложить не может, материальная помощь мизерная. Вот и помогаем.
— Ну и за КОЛОМОЙСКОГО вам, наверное, досталось.
— Не сомневаюсь. Он образовал «Правый сектор». Именно по моему запросу Следственный комитет в лице БАСТРЫКИНА провёл расследование и признал эту организацию террористической. Ну и по имуществу Коломойского я обратился. Выступил на пленарном заседании, пристыдил. Сказал, что не могу представить себе ситуацию, чтобы в годы войны ГИТЛЕР стриг купоны на советской земле, а деньги тратил бы на вооружение своей армии. Почему Коломойский имеет собственность на территории Российской Федерации? В Крыму у него сеть заправок, в Москве — недвижимость. В результате у Коломойского арестовали счета в Крыму и национализировали его собственность в Москве. Конечно, они там рвали и метали.
Следующий мой шаг касался ПОРОШЕНКО. Поскольку я занимался этим вопросом, ко мне и потекла информация со всей страны. Из Липецкой области проинформировали, что у Порошенко там два «сладких» завода, а третий строится. Крахмальный бизнес у него, автобизнес. Я сделал запрос в Следственный комитет с просьбой арестовать активы и провести национализацию имущества. Ну и 26 стран собрались и решили: вот там Рашкин есть такой, надо ему запретить въезд в Евросоюз. Но там предусмотрен арест активов, счетов. У меня за границей ничего нет, не было и не будет. Мне эти санкции как мёртвому припарки.
Бюджетные страдания
— Вы сами говорите, что по многим бюджетным статьям, будь то здравоохранение, образование, сфера ЖКХ, у нас очень серьёзное недофинансирование. При этом в стране проводились и проводятся крупные соревнования, что связано с колоссальными финансовыми расходами. Уместно ли это? Не отказаться ли нам от чемпионата мира по футболу, пока не поздно?
— Нет, здесь я считаю так: всё, что связано со спортом и здоровым образом жизни, нужно поддерживать. Другое дело — не надо перехлёстов. Не надо покупать команды, платить бешеные зарплаты приезжим игрокам. Должно быть всё разумно. Надо воспитывать своих спортсменов. Возрождать подростковые клубы.
Другой вопрос — поддерживая такие соревнования, нужно наращивать доходную часть бюджета. А вот этого, мне кажется, недостаёт. Налогооблагаемая база — это реальный сектор экономики. А его сегодня хоронят. Отсутствует внятная кредитная политика. Ну что такое 30-40 процентов?! Я вот, если б был директором предприятия, никогда не взял бы такой кредит. Такие проценты бессмысленны. Рентабельность в реальном секторе экономики составляет 17-25 процентов.
Возьмите ликероводочную продукцию и табачку. Я был в своё время депутатом Совета народных депутатов города Саратова. 40 процентов бюджета областного центра формировались благодаря тому, что производство и продажа спиртного и табака были в государственных руках. Сегодня это всё в частных руках. Вот тогда хватало и на массовый спорт, и на благоустройство.
Или вот вам вопрос, связанный с прогрессивной шкалой налогообложения. Есть олигархи, они не морковку сажают и не капусту выращивают. Они сидят на «нефтянке», на природной ренте. Это несправедливо, необходимо сделать перераспределение. Есть доходы у СЕЧИНА, который получает 4,3 миллиона рублей в день. Я думаю, 80 процентов он должен отдавать в бюджет. А тракторист и доярка, получающие копейки, ничего не должны отдавать. Мы подсчитали: если принять такой закон, то для Москвы, где олигархов, конечно, побольше, это будет плюс 17 процентов доходной части.
Приняв 20-ю статью Конвенции ООН, мы сохраним 50 процентов бюджета. Сегодня приняли, ну ещё полгода уйдёт на корректировку Уголовного и Административного кодексов. И огромные поступления в бюджет!
Я уж не говорю о вопросе, от которого шарахается большинство депутатов Государственной думы. Это национализация природных ресурсов, таких как нефть, газ, уголь, металл, древесина. Сделаем это, и тогда не будем говорить о том, надо или не надо проводить Олимпиаду. Тогда денег на всё хватит.
— Если это сделать, в государстве идеология поменяется.
— А её надо менять! Сегодняшняя элита продолжает только делить и отнимать. Начали делить общегосударственную собственность в 1991 году, и до сих пор никак не остановятся. В прошлом году МЕДВЕДЕВ внёс в правительство план дальнейшей приватизации. На сей раз взялись за оборонку. Но вот сейчас война, не дай бог, начнётся. И какие мы будем вояки, если ОБАМА будет знать все наши секреты?! Я считаю, предлагать такое — это предательство.
— Но есть и другой путь. Можно изменить Бюджетный кодекс в пользу регионов. Медведев когда ещё обещал это сделать.
— Вы совершенно правы. Лежит давно этот закон. О бюджетной классификации. У нас власть разделилась на местное самоуправление, субъекты Федерации и Федерацию. На местное самоуправление сбросили все обязательства, но денег не дали. Регионы остались — туда-сюда, а Федерация жирует. Я прекрасно понимаю, как работает этот механизм. Регионы с протянутой рукой едут в Москву. А там смотрят, как ты дал проценты на выборах президента, как регион проголосовал за «Единую Россию», вот столько ты и получишь.
Наши предложения такие: на всех уровнях власти оставить по трети. Сегодня всё перевернуто. 70 процентов в Федерации, 30 процентов остаётся в регионах, а местное управление на смете. Такая система нерациональна.
Где так вольно кушал человек…
— Советское прошлое подчас приятно вспоминать. Кажется, даже отношения между людьми были лучше. Но одним из непонятных для меня лично символов того времени были километровые очереди, причём буквально за всем. Почему в СССР нельзя было выпускать товаров столько, сколько необходимо?
— А вот и нужны были перемены. Сегодняшняя затоваренность, между прочим, тоже обманчива. Если мы посмотрим потребление продуктов питания, товаров первой необходимости, одежду, обувь и пр. советского человека и сегодняшнего, то оно, как минимум, в два раза выше. То есть советский человек потреблял намного больше.
— Да быть не может!
— Это не моя статистика. Современный россиянин потребляет меньше. Я не говорю про жирующих олигархов, я говорю об основной массе населения. Меньше стали потреблять мяса, овощей, фруктов, молочных продуктов. Рацион сократился. Вот и нужно было регулировать соотношение между выработанным продуктом на конкретном рабочем месте, его зарплатой и товарной массой. Нужны были рыночные рычаги. Мы все помним периоды, когда в обычных магазинах колбасы не было, но в кооперативах она лежала. Сгущёнка стояла горой, масло. Но цена была выше.
Почему сегодня инфляция? А потому что стали говорить, что после введения санкций цены будут расти. Народ начал вынимать деньги из чулка и спешить покупать на них. Я в Москве наблюдал это. Люди побежали покупать два холодильника, два телевизора. Продавцы что сделали? Подняли цены. Ажиотаж прекратился, товары по-прежнему лежат. А цены уже не упали.
— Но ажиотаж-то возник не на ровном месте.
— На ровном. Его нагнетали средства массовой информации.
— Ага, журналисты виноваты.
— Не только журналисты. Правительство. Банкиры, поднявшие ключевую ставку. За одну ночь себестоимость товара не может вырасти в полтора раза. С чего? Ни с чего. И я скажу, что коммунисты в этой ситуации приняли бы другие меры и не позволили бы упасть нашей валюте. У Ирана 70 процентов бюджета зависит от «нефтянки», а у нас 52 процента. Но там валюта упала на 0,3 процента, а у нас — в два с половиной раза. Это всё от бездарности правительства. Вы вспомните, что сделал ГЕРАЩЕНКО в 1998 году? Уже на следующий день он издал постановление о том, что валютная выручка в банках не должна увеличиваться. То есть тем самым он запрещал спекуляции на валютном рынке.
— Стало быть, вы не видите связи между внешней политикой России и тем, что происходит с ценами?
— Зависимость есть, но она не такая, чтобы говорить: против нас ввели санкции, поэтому у нас выросли цены. Врут. Есть внутренние механизмы, с помощью которых можно было бы обуздать инфляцию. Но этого не происходит. А подняв ключевую ставку, они убили реальный сектор экономики. Сегодня наживаются только банкиры.
Глядя на то, сколько льгот в Советском Союзе, весь мир в своё время был вынужден проводить такую же политику в своих странах. Митинги протеста, шествия были не редкостью. И во избежание прихода к власти коммунистов в некоторых странах гражданам предоставили даже больше гарантий, чем у нас. А в России сегодня идёт колоссальный отток. 2015 год — это год, в котором будет произведён самый большой срез социальных гарантий у граждан. Это бесплатное образование, бесплатная медицина. За один год в Москве платные услуги в здравоохранении увеличились на 32 процента. 26 больниц из 56 сократили. Сегодня в столице осталась только одна бесплатная услуга, это запись на очередь к врачу. Остальное всё за деньги.
— Надо полагать, это только начало.
— Советский человек привык к тому, что всё ему преподносят на блюдечке с голубой каёмочкой. Тогда казалось, что иначе и быть не может. Бесплатное образование, например. Моя мама была дояркой. В советский период её обязывали ехать в Сочи по бесплатной путёвке. Сегодня рассказываю об этом, а никто не верит. Но это было. Мама говорила, что не может, что у неё подсобное хозяйство, свои корова, птица, поросёнок бегает. Не поеду! Так заставили. А во всём мире за соцгарантии борются. Советский Союз в этом смысле был идеальным социальным государством, которое следовало совершенствовать. С точки зрения труда и адекватной его оплаты. И конечно, надо было заниматься кадрами. ГОРБАЧЁВ, ЕЛЬЦИН, ЯКОВЛЕВ, ШЕВАРДНАДЗЕ — это всё пятая колонна, которую в своё время не разглядели.
Сегодня в нашей стране правят олигархи, они стоят за партией власти, проводят законы, какие им нужны. А потом говорят, что стипендии будут сокращать, пенсионный возраст — увеличивать. Единственное право, которое у народа не отняли, это улица. Вышли на улицы сотни тысяч или миллион, и тогда власть может отступить. Потому что институт референдума у нас на законодательном уровне задушен. Итоги референдума обязательны для исполнения президентом, правительством, депутатами. Поэтому они его выбросили из системы управления государством.
— Вот сколько вас помню, вы все свои пресс-конференции и выступления на митингах завершали словами о том, что близок тот час, когда народ возьмётся за вилы. Но, мне кажется, память об очередях за продуктами, талонах на водку и курево, просто пустых полках в магазинах, ещё долго не даст населению взяться за вилы. Люди помнят, как может быть плохо. И сейчас ещё не так.
— Я думаю, это вопрос многофакторный. Дело не только в зарплатах и пустых полках. При существующей системе полки пустыми не будут. В нас ещё очень глубоко сидит тезис «Лишь бы не было войны». Да, сегодня народ терпит. До какой поры так будет продолжаться, не знаю. ЛЕНИН за три недели до революции писал, что в России всё тихо. А через три недели — хлебный бунт в Петербурге. И сегодня никто не спрогнозирует, где проскочит эта искра. К лету в Москве будет миллион безработных на улице. Такой прогноз дала мэрия. Куда они пойдут? Воровать и грабить? И станет ли это искрой, не знаю. Но, на мой взгляд, это серьёзно. Если весь этот миллион соберётся в Москве и в одном месте, мало никому не покажется. Социологи сообщают, что сегодня 60 процентов россиян недовольны своей жизнью, но лишь семь процентов готовы выйти на улицу. Недоволен, но на улицу не пойду.
— Вернёмся к юбилею. Какие-то планы строите на следующие 60 лет? Семейные, карьерные…
— На днях получу пенсионную карту и оформлю пенсию. Пока срок выхода на пенсию не увеличили. А так всё останется по-прежнему. Буду продолжать бороться, пока есть силы и здоровье. Госдума — хороший рычаг и площадка, чтобы донести людям мысль, что так жить нельзя. Буду считать свою миссию выполненной, когда мы восстановим советскую власть и Советский Союз. А пока на пенсию рано.
В печатной версии газеты «Московский Комсомолец в Саратове» №11 от 11 марта на 11 странице размещена сокращенная версия данного текста.
Дмитрий Митрошин
