Крышу снесло

Слова булгаковского героя, что москвичей испортил квартирный вопрос, стали девизом жизни многих наших земляков. На что только они не идут в борьбе за заветные метры! Но, увы, далеко не всегда в этом противостоянии удаётся победить. Да и победу порой одерживает вовсе не тот, у кого по здравому смыслу больше прав… Истории героев наших публикаций как раз на эту тему. 

Недействительно, но законно

Решение Базарнокарабулакского районного суда Саратовской области, датированное теперь уже далёким 13 марта 2014 г., признано правомерным и обоснованным во всех инстанциях, куда пытался обращаться наш читатель Владимир РЫЧАГОВ. Казалось бы, не о чем тут разговаривать. Но Владимир по-прежнему считает, что с ним (точнее, с унаследованным им от матери имуществом в виде жилплощади) случилось нечто, с трудом поддающееся разумному объяснению. Поэтому спустя четыре года хождения по чиновничьим мукам обратился в редакцию «МК» в Саратове». 

И можно было бы посчитать всё это проявлением чудачества или сутяжничества, если бы не странные ощущения, возникающие даже при беглом прочтении судебного решения и документов, которые в нём упоминаются. Всё законно, раз один суд так решил, а другой, вышестоящий, подтвердил. Но получается, что очевидное недействительно, а невозможное оправданно. 

На первый взгляд, история злоключений Владимира Николаевича началась хотя и с печального, но неизбежного по ходу жизни события. В январе 2013 г. в возрасте 78 лет скончалась его мать Валентина Васильевна. Всё своё имущество, включая трёхкомнатную квартиру в селе Ивановка Базарнокарабулакского района и земельный участок при ней, покойная завещала детям — Владимиру и Татьяне. Завещание написано, заверено у нотариуса, бывшая колхозная квартира оформлена в собственность ещё в 1993-м — что неожиданного может произойти? 

Оказывается, может, и уже произошло. У Валентины Васильевны нашёлся ещё один наследник — Василий ЩУКИН, проживавший в той же квартире и даже зарегистрированный там. Вот в качестве кого проживал — по этому поводу возникли разногласия. Владимир Рычагов утверждает, что когда в 1984 г. его мать овдовела и получила колхозную квартиру в селе Ивановка, Щукин появился в её жизни. Они попытались создать семью, но ничего хорошего из этого не вышло — отношения никак не оформлялись, произошёл разлад и, по словам Рычагова, несостоявшийся сожитель остался в доме матери как квартирант. Квартиру она в 

1993 г. оформила в собственность только на себя, как и земельный участок в 1997-м, и завещала после её смерти передать детям. 

У Василия Щукина принципиально иное видение ситуации. Он заявляет, что квартира, наоборот, была предоставлена колхозом в 1984 г. именно ему, а Рычагову он просто взял к себе жить. Жили они одной семьёй, хотя и без отметки в паспорте. Как получилось, что предоставленное ему жильё оказалось оформлено на гражданскую супругу? Очень просто — она работала в бухгалтерии, и ей проще было заниматься всякими бумажными делами. А он ей полностью доверял и все бумаги «подписывал не глядя». Вот и получилось, что Валентина Рычагова стала законной собственницей. Щукин клянётся: узнал, что его имя вовсе не упоминается в договоре о покупке жилья у колхоза лишь за два дня до смерти своей невенчанной жены, с которой жил душа в душу. Тем более неожиданным оказалось для него известие, что он и в завещании никак не упомянут и сын Рычаговой Владимир уже успел зарегистрировать право собственности!

И дабы восстановить свои попранные права, Василий Щукин обратился в суд с иском о признании завещания Валентины Рычаговой недействительным, а заодно столь же недействительным свидетельство Владимира Рычагова о праве на наследство.

Короче, по мнению сожителя, сына-наследника надо от имущества, оформленного на его мать, полностью отстранить. В свою очередь сын подал встречный иск: снять с регистрационного учёта и выселить из жилого помещения квартиранта Щукина.

Казалось бы, суду и карты в руки — бери документы и выясняй, кому на самом деле была предоставлена колхозом квартира, кто кого в неё пустил, ну и так далее по списку. Ан нет, загвоздка в том, что никаких (!) документов, способных пролить свет на тёмную ситуацию… не сохранилось. Остаётся верить на слово — вот только кому? 

Мало того, Владимир Рычагов и вовсе настаивает на том, что в архиве колхоза сохранилась справка, из которой следует, что сначала его мать, затем то ли её сожитель, то ли квартирант Щукин оказались в спорной квартире не в 1984-м, а в 1985 г.! Но в паспорте Щукина, который он вроде бы неоднократно терял (по утверждению Рычагова), почему-то оказалась отметка о регистрации в 1984 г., и события таким образом сместились на год раньше. А словам о сведениях из колхозного архива суд не придал значения. 

Суд стал искать выход из весьма непростой ситуации и пришёл к столь же непростым для понимания выводам. Допустим, встречный иск Рычагова признали необоснованным, поскольку Щукин всё же в квартире жил и был зарегистрирован. А вот с признанием завещания и права на наследство недействительными оказалось гораздо сложнее. Не нашёл суд оснований для удовлетворения такого требования. Выходит, завещание имеет законную силу? Получатся, да. Значит, права Владимира Рычагова на квартиру и участок его матери законны? Получается, нет. 

Районный суд принял поистине соломоново решение — взять всё и поделить. Таким образом, половина квартиры и половина участка отходят сыну, другая половина — то ли гражданскому мужу, то ли квартиранту. Наверное, Валентина Васильевна могла бы внести ясность в отношения противоборствующих сторон, но её уже пять лет нет среди живых. 

Владимир Рычагов указывает на ещё многие странные вещи: так, почему-то на копии завещания, которое прилагалось к материалам, рассматриваемым в суде, отсутствуют гербовая печать нотариуса, штамп с фамилией нотариуса, штампы «копия верна с оригинала» и так далее (он предполагает даже, что все знаки могли быть удалены с помощью компьютерной техники). Впрочем, стоит ли придавать этому значение, если главные документы и вовсе оказались то ли утерянными, то ли уничтоженными? Да и завещание, несмотря ни на что, оспорить не удалось. И обстоятельство, что квартира оформлена в собственность одного человека, никакой роли не сыграло. 

Сын всё ещё надеется доказать свою правоту если не в Конституционном суде РФ, куда он уже безрезультатно обращался, то в международном. Но скорее всего даже если это произойдёт, то станет для него весьма слабым моральным утешением.

По огненному следу

Возвращаясь к нашим публикациям прежних лет, где рассматривались проблемы людей, лишившихся по ряду причин крыши над головой, прежде всего стоит вспомнить историю семьи Нины КОРНИЕНКО из квартиры № 1 дома № 49 по улице Киселёва. Это помещение стало непригодным для проживания (так записано в распоряжении администрации города Саратова от 13.08.2015 г. № 598-р) после случившегося там летом 2015 г. страшного пожара. Квартира была муниципальной собственностью, поэтому погорельцы были уверены, что с ними поступят по закону — то есть предоставят другое жильё взамен сгоревшего. Но не тут-то было: оказывается, такое правило распространяется в первую очередь на малоимущих, а Нина Георгиевна и члены её семьи, как назло, таковыми не являются… В сентябре 2016-го мы рассказали об этой парадоксально-трагической истории на страницах издания. Что с тех пор изменилось?

Ровно через год после выступления газеты Нина Корниенко получила письмо из администрации МО «Город Саратов». Из него следовало, что «в связи с отсутствием в настоящее время свободного муниципального жилищного фонда, предоставить благоустроенное жилое помещение гражданам, проживающим на условиях социального найма, не представляется возможным».

Правда, совсем недавно, месяца полтора назад, надежда всё же забрезжила. 22 марта нынешнего года из прокуратуры Саратовской области пришёл ответ на очередное обращение по вопросу нарушения жилищного законодательства администрацией МО «Город Саратов». Там указывалось, что согласно распоряжению городской администрации комитету по управлению имуществом Саратова предписано провести мероприятия по предоставлению жилья погорельцам, однако до сих пор этого сделано не было. 

Таким образом, говорится далее в прокурорском документе, имеют место быть факты бездействия чиновников, что выражается в неисполнении собственных распоряжений. 

Что ж, бездействие власти признано — и то хорошо. Далее предлагается помощь бездомной семье в составлении административного искового заявления, наличие которого может дать основания для принятия мер прокурорского реагирования. Нина Корниенко сказала нам, что намерена воспользоваться предлагаемой помощью в ближайшее время. 

Боевой офицер воюет с облвоенкоматом

10 мая 2018 г., в областном суде будет рассматриваться дело, которое можно условно обозначить так: «военкомат Саратовской области против капитана запаса авиации, ветерана боевых действий в Афганистане Коршунова». Александр КОРШУНОВ — герой нашей публикации, появившейся в газете весной 2015 г. В ней рассказывалось о мытарствах лётчика-«афганца», более 29 лет не имеющего крыши над головой. 

Александр Михайлович пояснил, что в конце прошлого, 2017 г. ему выдали деньги на покупку жилья от Министерства обороны как ветерану боевых действий. Но парадокс в том, что пока он жив, жильё полагается только ему, но не членам его семьи. Вот когда умрёт, тогда семья получит возможность заявлять о своих правах. 

— Мне, как офицеру запаса, в любом случае полагается жильё для всей семьи, — говорит Коршунов. — Но военкомат меня офицером запаса признавать не хочет, поскольку увольнялся я в 1992 году в Украине, а с этой незалежной Украиной у России нет договора об офицерах запаса. Однако мне известно, что то правило не распространяется на тех, кто, как я, уволился до середины 1990-х годов. В Энгельсском суде я свою правоту уже доказал, там меня признали офицером запаса. Военкомат обжаловал это решение в областном суде, и завтра моя судьба будет решаться там.